Они сидели на берегу. Её рука обвилась вокруг его талии, его, лежала на плече, и смотрят друг на друга. Bare to the bone сказали бы носители одного древнего мёртвого языка. Да, до костей. Представим, как они пришли к такому положению. Скорее всего им просто хотелось побыть немного вдвоём, отдохнуть от суеты города, его бессмысленных лёгких контактов, его соблазнов и ритма. Потому они и выбрались в такую глушь. Даже палатку не захватили, что им люди, что им жизнь? Их жизнь только взаимна. Жить и умереть в один день, так они думали. Наверное. И сейчас они смотрят друг на друга в готовности сделать один шаг, или в неготовности. Никто не знает, что будет, когда они придвинутся на сантиметр ближе. Когда они коснутся друг друга не через ткань. Они боятся этого момента, как адского пекла. Они ждут этого как райских кущ. Ждут того разряда, что обвенчает их сильнее любой церкви. «Ты – это я!», говорит она. «Я, это ты,» - беззвучно повторяет он. Осталась всего секунда.
Этой секунды не было. Именно тогда вспышка, волна, первичная, вторичная радиация. Вы в курсе. Время слизало остатки их плоти. Съело всё, кроме слегка сгорбившихся скелетов, что и поныне сидят на берегу. И ледяной прилив продолжает сковывать их ноги. Я улетал с той планеты, надеясь, что никто не увидит потёки ртути вокруг моих камер.
Этой секунды не было. Именно тогда вспышка, волна, первичная, вторичная радиация. Вы в курсе. Время слизало остатки их плоти. Съело всё, кроме слегка сгорбившихся скелетов, что и поныне сидят на берегу. И ледяной прилив продолжает сковывать их ноги. Я улетал с той планеты, надеясь, что никто не увидит потёки ртути вокруг моих камер.