Прибой, шумел. Возможно, это была только его фантазия, но в скрипе песка по калигам ему слышался скулёж. Скулёж собаки, которая понимает, что виновата, но не понимает, почему. Волны лишь слегка добегали до кончиков пальцев на ногах, и, касаясь их нежнее, чем любая любовница, оттягивались назад. Чтобы через мгновение вновь слегка приобнять его грубые стопы.
«Море, оно всегда, разное,» - думал он – «Сегодня оно не похоже на мертвенную бледную зелень весны. Лето, наверное сегодня первый и единственный день, когда оно синее. И не воняет. Всю тухлую рыбу смыл вчерашний шторм…»
И если бы только рыбу. Шторм смыл еще двух баранов, ладно, трёх баранов. Тот стражник стоял слишком близко к пристани и забыл снять лорику. Баран, как есть. Но хуже. Волны забрали с собой и забытую в спешке на пляже собачонку нынешней фаворитки его квирита. Квирит, лепёшка воловье. Одно название, только на форуме диспутировать и может. Но бывшему триарию после того ранения в бою с берберами было мало путей. Либо в плебс, с лепешками жестокими зрелищами по праздникам, либо в свиту к кому-то познантнее. Родителей и родину не выбирают, впрочем, господина тоже. И сегодня он раздумывал над последним приказом. Его попросили высечь того, кто забрал всю радость у квиритской подстилки. Показать всё превосходство римского духа над стихией.
«Да, клянусь грудями Венеры, никогда в жизни я не делал ничего глупее» - Подумал бывший триарий. А после длинный, ухватистый шест, столь непривычный руке, знающей вес гладия и пилума, с всплеском опустился в набегающую волну. За первым ударом последовал сторой. Третий. Весёлые брызги яркими искрами осаживались на разгорячённую кожу триария. Он даже немного приободрился.
«На тебе! А так? А с оттяжечкой!!» - Уже забыв о том, что это был бессмысленный приказ, воин колотил палкой набегающте волны.
«За что?» - Шест прервал своё движение. Триарий едва удержался,чтобы не поскользнуться на пропитанном до состояния мокрой грязи песке.
«Я выдумываю» - И шест продолжил своё движение.
Почти перед ударом, в глазах бывшего триария померкло солнце. Море стало серым, небо выцвело. Полёт шеста остановился за секунду до касания. Даже брызги не успели оторвться от поверхности воды.
«Я… Тебя… Действительно слышу?» - подумал триарий
«Да. Ты слышишь меня!» - Внезапно звук в мозгу ветерана взорвался гневным криком. «Ты, тля, тварь осмеливаешься противоречить воле Фурины!!!»
«Кто, кого, где?» триарий чуть не упал на афедрон как новичок в первом бою.
«Знаешь, Я всегда любила жертвы! И та собака, за которую ты пытаешься бить беззащитный прилив, она была мне угодна. Она, она больше чем ты, триарий слала мне жертвы. Скольких убил ты? Десяток, полтора? Она закопала мне три сотни! Три гекатомбы костей разных куриц! А после пожертвовала собой! Потому твоя ярость будет понята именно так, как я хочу!»
Глас утих. Триарий, разевая рот сидел на песке, и палка в его руках дрожала как осиновый лист. За его спиной послышался грохот. Помпейский вулкан пробуждался.
А море продолжало катить свои волны. Оно понимало. Это был тот день, когда оно село в лужу.
«Море, оно всегда, разное,» - думал он – «Сегодня оно не похоже на мертвенную бледную зелень весны. Лето, наверное сегодня первый и единственный день, когда оно синее. И не воняет. Всю тухлую рыбу смыл вчерашний шторм…»
И если бы только рыбу. Шторм смыл еще двух баранов, ладно, трёх баранов. Тот стражник стоял слишком близко к пристани и забыл снять лорику. Баран, как есть. Но хуже. Волны забрали с собой и забытую в спешке на пляже собачонку нынешней фаворитки его квирита. Квирит, лепёшка воловье. Одно название, только на форуме диспутировать и может. Но бывшему триарию после того ранения в бою с берберами было мало путей. Либо в плебс, с лепешками жестокими зрелищами по праздникам, либо в свиту к кому-то познантнее. Родителей и родину не выбирают, впрочем, господина тоже. И сегодня он раздумывал над последним приказом. Его попросили высечь того, кто забрал всю радость у квиритской подстилки. Показать всё превосходство римского духа над стихией.
«Да, клянусь грудями Венеры, никогда в жизни я не делал ничего глупее» - Подумал бывший триарий. А после длинный, ухватистый шест, столь непривычный руке, знающей вес гладия и пилума, с всплеском опустился в набегающую волну. За первым ударом последовал сторой. Третий. Весёлые брызги яркими искрами осаживались на разгорячённую кожу триария. Он даже немного приободрился.
«На тебе! А так? А с оттяжечкой!!» - Уже забыв о том, что это был бессмысленный приказ, воин колотил палкой набегающте волны.
«За что?» - Шест прервал своё движение. Триарий едва удержался,чтобы не поскользнуться на пропитанном до состояния мокрой грязи песке.
«Я выдумываю» - И шест продолжил своё движение.
Почти перед ударом, в глазах бывшего триария померкло солнце. Море стало серым, небо выцвело. Полёт шеста остановился за секунду до касания. Даже брызги не успели оторвться от поверхности воды.
«Я… Тебя… Действительно слышу?» - подумал триарий
«Да. Ты слышишь меня!» - Внезапно звук в мозгу ветерана взорвался гневным криком. «Ты, тля, тварь осмеливаешься противоречить воле Фурины!!!»
«Кто, кого, где?» триарий чуть не упал на афедрон как новичок в первом бою.
«Знаешь, Я всегда любила жертвы! И та собака, за которую ты пытаешься бить беззащитный прилив, она была мне угодна. Она, она больше чем ты, триарий слала мне жертвы. Скольких убил ты? Десяток, полтора? Она закопала мне три сотни! Три гекатомбы костей разных куриц! А после пожертвовала собой! Потому твоя ярость будет понята именно так, как я хочу!»
Глас утих. Триарий, разевая рот сидел на песке, и палка в его руках дрожала как осиновый лист. За его спиной послышался грохот. Помпейский вулкан пробуждался.
А море продолжало катить свои волны. Оно понимало. Это был тот день, когда оно село в лужу.